Блог Светланы Осадчей

Неисправность была легкой, и в процессе ее устранения мы с Оскаром окончательно сдружились. Старенький пикап долго скрипел, дрожал и выплевывал черные клубы дыма и, наконец, ровно затарахтел.
— Ну вот, теперь можно доехать до Бусериаса в сервис, — сказал Оскар с довольным видом, передавая мне замасленную тряпку. Вытирая руки, я подумал, как все-таки не трудно подружиться с местным мужиком, если обладать отзывчивостью, спокойствием и размеренным достоинством, которым обладают большинство мужчин в Мексике. Невысокий, полноватый, средних лет, с живым лицом, развалистой походкой и простецким нравом Оскар был из тех, кого здесь называют «сеньор». За несколько недель в Мексике для меня уже совсем стало привычно это обращение.

В процессе возни с машиной мы, конечно, общались, но моего испанского не хватало, а английский Оскар не знал. Жестами и простыми фразами мы решали проблему. Я понимал почти все, из того что он говорил в быту, но сам разговаривал плохо.

И вот я сел за руль, машина дернулась, и мы двинулись по каменистой улице в соседний город в мастерскую.
— Как зовут твою жену? — спросил я Оскара, когда повисла пауза.
— Мария. А твою?
— Светлана, — ответил я и увидел, как Оскар нахмурился. Я знал, что по-испански это почти непроизносимо. Было видно, что он очень хочет произнести имя моей жены.
— Сс-вет-ла-на, — повторил я медленно.
— Ээ-све-л-ана, — повторил Оскар, сопя от напряжения.
— Для тебя она просто Лана, — предложил я вариант, который, видимо, его не устроил. Он настойчиво продолжал попытки произнести это имя, и не останавливался, пока у него не стало получаться. Теперь мы общались, как Кузмич и Рейво из фильма «Особенности национальной рыбалки». Я внимательно слушал, что он говорит, и часто прерывал его, повторяя одно слова несколько раз, чтобы запомнить их произношение. Оскар одобрительно кивал, когда у меня получалось.
— У тебя хорошее произношение, — сказал он. Но теперь настала его очередь сказать что-нибудь по-русски. Он с любопытством слушал русские слова, но произносить их у него выходило с трудом. За несколько минут были освоены «привет», «пока», «хочу кушать», «где туалет». Настроение наше было весьма приподнятым. В машине было много предметов. Я указывал на них по очереди.
— Руль, ры-чаг, ча-сы, — Оскар хихикнул на последнем слове.
— Ча ча ча. Байламос. Си си си, — произнес Оскар в ритме танца.
— Да-да-да, — в ответ выговорил я перевод слова «си».
— А знаешь, в России есть такой человек и у него армянское имя, — сказал я Оскару с серьезным видом.
— Какое? — продолжал любопытствовать оскар.
— Фрунзик Мкртчян, — произнес я, приняв во внимание, как его развеселила буква «ч» в слове «часы».
Оскар прыснул со смеху, а когда успокоился, взял меня за плечо и сказал: Ну ка, еще раз!
— Фрунзик Мкртчян, — произнес я чуть быстрее.
Оскар откинулся на сидение и стал от души хохотать, чем вызвал и мой смех тоже. Так со смехом мы въехали на территорию мастерской.
Оскар вышел из машины и, сдерживаясь от смеха, пошел к мастерам.
— Это Бен. Он из России, — представил он меня ребятам и быстро-быстро стал объяснять причину своего радостного настроения.
— Вы знаете, парни, оказывается русский язык очень смешной. Я, конечно, не смогу произнести этого, но вот Бен, он скажет сейчас, — завершил Оскар и приготовился смеяться. Неожиданно он превратил меня в стэндап-комика.
Я слегка смутился, но передо мной стояли четверо мексиканцев, которые тоже очень хотели посмеяться. А у меня как раз было для них волшебное слово. Почему нет?
— Мкртчян!
Парни согнулись, повисли друг на друге, кто-то отступил в сторону и начал хлопать ладонью по капоту машины. Я снова и снова произносил это слово, пока парней не отпустило. Одному из мастеров я объяснил на английском значение слова. Предложил им выучить другие похожие, но ребятам это отчего-то казалось невозможным.
Считается, что незнание языка разделяет людей. Для меня это верно лишь отчасти. Простые радости, свойственные и рыбакам и академикам, способность наслаждаться моментом дают возможность получить признание и уважение в совершенно незнакомой, а для некоторых враждебной среде. Совместная деятельность и положительные эмоции сближают.

Порто Карти ничем не напоминал порт в привычном понимании. Это был просто пляж. Пальмы, песок, солнце и несколько выдающихся в море бамбуковых помостов.

Лодки от них отходили одна за другой, и я уже начал нервничать. Масса народа постепенно таяла, а мы так и не могли понять, которая из лодок идет в Колумбию. Под навесом продавали билеты, что-то вроде налога на содержание порта, и мы уже отдали за них 10 баксов. Еще по сотне мы должны были отдать лодочнику. Градус напряжения нарастал, местные на вопросы не отвечали. Лодочники посылали нас от одного пирса к другому. И тут я начал понемногу звереть. Понимая, что вероятно нам не удастся сесть на нашу лодку, и, приняв во внимание, что вряд ли среди окружающих есть говорящие по-русски, я (весьма эмоционально) высказал несколько слов относительно сложившейся ситуации.

— Извините, — внезапно ошарашил меня один из аборигенов, — вам нужна лодка в Сапсурро?
Я даже не сразу понял, к своему стыду и радости, что нам удалось встретить человека, который прекрасно понимал высказанную мной речь.
— Да, это в Колумбии, верно? – спросил я спокойно и вежливо. Абориген кивнул.
— Садитесь здесь, вот ваша лодка, — он указал на лодку под названием Малышка Кристи, оборудованную несколькими скамейками, на которых в беспорядке были разбросаны спасательные жилеты.

Антонио был одним из тех людей, которым не очень идет их имя. Майка, шорты, босые ноги. Низкорослый, ничем внешне не отличающийся от всех остальных окружающих мужчин, пожилой, крепкий, с худощавыми, очень сильными руками и ногами он сидел на корточках на борте лодки и спокойно, задумчиво смотрел на окружающий бардак. Мы бросили рюкзаки под брезент, уселись в лодку, облачились в жилеты и стали расспрашивать нашего нового знакомого о том, как тут устроены порядки.

— Я очень рад, что встретил вас! — начал он неспешно, с едва заметной улыбкой, — я не говорил по-русски уже 28 лет.
— Но как? — я все еще не мог сдержать недоумения, и мужичок тут же удовлетворил мое любопытство рассказом.
— 28 лет назад я окончил ветеринарный институт. Я учился в Киеве и в Москве. Потом вернулся сюда, на родину, с тех пор работаю здесь по полученной там специальности и никогда больше в России не был.
Он говорил это с грустью, но при этом было видно, что здесь он дома и счастлив. Сидящие здесь же в лодке люди, казалось, и не знали, что с детства им знакомый Антонио владеет этим странным иностранным языком. Они смотрели на наш разговор с уважением и интересом. Тоха, так, по его признанию, называли его однокашники.
— 15 долларов, — отвлек нас от беседы лодочник. Лодка уже наполнилась людьми.
— Это на бензин, остальное в Колумбии, — пояснил Антон. Далее он рассказал, куда пойдет лодка и как проходить границу, и еще немного разного про жизнь. Он был не сильно разговорчив, как будто мы просто перекинулись несколькими обыденностями с попутчиком в подмосковной электричке.

Малышка Кристи попятилась от пляжа и, взревев двумя мощными моторами, рванула вдоль берега на юго-восток. Осеннее небо то светило ярким солнцем, то хмурилось дождевыми тучами, и полный штиль то и дело сменялся болтанкой. Ударяясь носом о небольшие волны, лодка создавала облака брызг, которые окатывали нас, а ветер тут же высушивал капли морской воды, оставляя на коже и одежде еле заметные соляные пятна.

Лодка шла со всеми остановками, то причаливая к небольшим островам, на которых располагались хижины, то выбрасывала людей на пляжах возле небольших деревень. Люди высаживались на берег и поднимались на борт, грузили нехитрый скарб под брезент в носу лодки. Я сразу обратил внимание на одного пассажира. Он был одет в шорты и сандалии. А из поклажи у него была только связка из трех кокосов. За несколько часов он ни разу не пошевелился, а засобирался, когда лодка сбавила обороты и стала подходить к отдельно стоящему посреди моря островку, который был довольно далеко от берега, так что джунгли виднелись только узкой полоской на горизонте. Недалеко от острова бушевало Карибское море. Но рифы надежно защищали островок так, что до него доходила только мелкая рябь. Других островов поблизости видно не было. Сам же остров был метров пять в диаметре. Куличик из желтого песка, окутанный мангровыми ветками и невысокая покосившаяся пальма. Человек вышел на остров и остался молча стоять спиной к нам, лицом к бесконечной водной дали.

Я был изумлен.
— Что это? — громко спросил я Антона, когда лодка снова взревела, а островок быстро стал точкой.
— Это остров раздумий, — серьезно сказал Антон, — тот человек останется на нем, чтобы побыть одному, подумать.

Качка и мерный рев моторов клонили в дремоту. Фигура человека на острове осталась перед глазами, а в голову лезли всякие фантазии. Мне казалось, что у этого человека случилось какое-нибудь несчастье и он хочет попереживать его один, без участия родных и знакомых. А может, он просто устал, и теперь сидит под пальмой со счастливым от радости долгожданного одиночества и единения с природой лицом. Жена и дети достали, а может, надоела офисная работа в Панама-Сити. А может, сейчас он разделывает острым камнем свой обед, кокос, который предусмотрительно захватил с собой на остров и дожидается ночи, чтобы заняться самым важным для себя делом — лежа под огромным небом, разглядывать звезды. О! Я знаю! Он запутался в себе и совсем позабыл о главном. Он приплыл на остров, чтобы помечтать!

— Он останется там и будет один, а завтра лодка пойдет обратно и его подберет, — перебил мои мысли Тоха, снова замолчал и отвернулся. А я мысленно поставил себе целевую галочку. Может скоро, а может спустя годы, но вернуться на остров раздумий и подумать о…

Новый 2016 год наша семья встретила в Испании. Потом была поездка в Португалию на нашей новой машине с испанскими номерами)) уже в феврале, проехав через 10 стран Европы, мы оказались в Черногории.
Именно здесь, в Черногории #крошкаФедор отпраздновал свой первый день рождения, Valentina Osadchaya — свое 20-летие, а Данилу исполнилось 11 лет. В этом году было много моря, солнца и вкусной еды, а конец года ознаменовался запуском нового бизнеса.
Отличный был год! Следующий обещает быть еще лучше — это уже понятно! #yearinreview2016 #montenegro

В декабре я могу полететь в Брюссель, Берлин и Лондон. За 10 евро. А нужно лететь в Россию. За 100 евро.

#жизньболь  #европа

В этом году у Данила новый предмет в московской школе. Называется «Истоки». Вчера получили первое задание:
«Проработать тему «Соха и топор». Сдать письменную работу (на основе изложенного в учебнике) «Почему соха и топор являются чудесами России?»
Пока Алёна Владимирская ратует за профориентирование школьников, оно, это самое профориентирование, уже идет полным ходом. «Истоки» как бы намекают, что у детей есть 2 пути — армия и сельское хозяйство. Так что пусть готовятся морально, у них еще есть несколько лет на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью и выбрать — направо или налево.
Кстати, учебник по этой дисциплине стоит больше 900 рублей. По-моему, ключ к разгадке в этом!
Кстати, до сих пор думаем сидим, что чудесного в сохе. Про топор придумали — из него можно кашу сварить!